В пятнадцать лет Азамат еще смешнее. Он ужасно длинный и тощий, а плечи широкие, так что получается совсем вешалка. На лицо его легко узнать, и без шрамов он действительно довольно красивый.

– А это мы с Алтонгирелом, – удивленно говорит Азамат. – А когда это такое было? Я же его сюда не привозил!

– А это ты мне отдал карту с фотографиями, не помнишь? Это, наверное, Арон снимал.

Алтонгирел немного пухленький и губастый, с огромными странными глазами. То ли напуган чем-то, то ли болеет, то ли просто не в себе.

– Слушай, как он жутко выглядит, – говорю.

– Да вот – поддакивает матушка, – и я всегда говорила, странный мальчик. Он ведь духовником стал, да?

– Да, – кивает Азамат. – И он по-прежнему мой друг. Если, как ты говоришь, мне тут пятнадцать, значит, ему восемь, у него как раз только что мать умерла. А отец его погиб два года тому. Еще бы он хорошо выглядел.

Меня слегка передергивает.

Дальше идет куча трофейных фотографий, для которых Азамат явно позировал, причем с удовольствием. Тут и всякие призы, красивая дареная одежда, добытые хищные звери и гигантские рыбы и даже тот самый невероятный морской змей, похожий на угря, на фоне которого Азамат теряется. Теперь он уже не такой тощий, мышц поднарастил. Матушка качает головой.

– Какой ты всегда худющий был, это ж страх! Как не в себя ешь. Сейчас бы хоть поднабрал, а то женатому-то неприлично. Тем более, ты говоришь, жена тебя кормит.

– Кормит, и еще как, – охотно поддакивает Азамат. – И следит, чтобы обед не пропускал. Но тут, боюсь, не в коня корм…

– Ну хоть бы одевался попросторнее. А то все ребра напоказ, и жене-то небось не нравится…

– Жене-то как раз нравится! – тут же встреваю я. – Замечательная у него фигура. Я, наоборот, ему все шью так, чтобы талию было видно. А еда пусть лучше в энергию уходит, а не в жир.

Матушка качает головой.

– У вас мода такая, что ли? Ты и сама-то тощенькая. Ну ладно, раз нравится, то и хорошо. Ой, вот смотри, какая фотография хорошая!

На экране альбома Азамат полулежит в кресле, заложив руки за голову. Я так понимаю, ему тут уже за двадцать. Он стрижен «под горшок» и очень похож на отца. Матушка неожиданно подталкивает меня локтем и говорит заговорщицким шепотом:

– Скажи, красивый, а?

– Красивый, – соглашаюсь я. – Но мне с длинными волосами больше нравится.

– Лиза! – Азамат окликает меня с какой-то чуть ли не возмущенной интонацией.

– Чего? – Я поднимаю голову.

Он молча смотрит, потом говорит:

– У тебя просто выражение лица какое-то странное стало. Тебе что, неприятно смотреть на меня без шрамов?

– Да нет, все нормально, тебе померещилось…

Он продолжает на меня смотреть. Матушка устало вздыхает:

– Азамат, ну чего ты как маленький? Хочешь спросить, так спрашивай, твоя жена-то!

Я совсем теряюсь.

– Да нет, я просто… – мямлит Азамат. – Интересно стало, что бы было, если бы ты меня таким… нормальным встретила.

– Смотря при каких обстоятельствах. Если как и было, то вряд ли что-то бы изменилось, разве что дольше все это тянулось. Тут-то нас в два счета поженили, а потом мы сразу сюда рванули, а то бы встречались полгода…

– А если бы, скажем, на Гарнете столкнулись?

Я еще раз внимательно рассматриваю фотографию. Смазливый азиатский мальчик.

– Я бы тебя не заметила. Разве что подумала бы, что ты похож… ну на отца.

– А где бы… ах да.

Матушка переводит взгляд с меня на Азамата и обратно.

– Ты Аравата видела, что ли?

– Видела, – кисло протягиваю я. – Хотя лучше бы не видела.

Азамат пару раз порывается что-то сказать, наконец говорит:

– Тебя раздражает, что я на него похож?

Я делаю утомленную физиономию.

– Нет, меня раздражает, что он похож на тебя. Брось эти глупости, не может же он вечно тебе жизнь портить.

Азамат медленно выдыхает.

– Ладно, понял, бросил.

– Вот и умница. – Я протягиваю руку через голову матушки и глажу его по щеке.

– Ой, как у вас все сложно, – сетует матушка, пригибаясь. – У меня уже простуда прошла, а вы все отношения выясняете.

Глава 16

Блины пошли прекрасно, не зря мне Сашка мешок пшеничной муки прислал. Надо будет еще запасти. Икра, как я и думала, понравилась обоим, а вот овощи они поделили: Азамату по вкусу пришлась капуста, а матушке понравилось хрустеть огурцами, особенно под чому. А вот попавшуюся в банке засоленную головку чеснока они практически растащили зубами. Он тут то ли не растет, то ли неизвестен, а спрос явно есть.

После обильной трапезы матушка решительно объявила, что у нее послеобеденный сон, и удалилась в свой угол за печку. А мы пошли размяться. На улице все еще снег, но солнце уже теплое, а море синее-синее и довольно спокойное. Мы немного прошлись вверх по дороге вдоль скал, поизучали следы местной фауны и вернулись. Азамат решил, что он уже достаточно переварил обед, чтобы заняться полезными делами: дров нарубить, дверные петли смазать, сантехнику проверить… Я довольно бестолково верчусь рядом. Пользы от меня почти никакой, разве что инструменты подавать, а в доме сидеть не хочется.

Чуть поодаль от домика стоит большой сарай. В нем обнаруживаются какие-то домашние птицы, похожие на глухарей, такие же черные и огромные. Еще там помещаются две козы и маленькая косматая лошаденка. Азамат выводит копытных на улицу и – после того как я десять минут канючу – дает мне щетку для вычесывания лошади, а сам принимается чистить стойла.

– А ты нанять для этого кого-нибудь не можешь? – спрашиваю.

– Да можно, наверное, но сейчас все равно делать нечего. Тем более ты заметила, наверное, какая мать прижимистая. Она ворчать будет, что я растратчик, и все в таком духе. Ладно уж, не помру, тут на час работы.

От работы и я бы не померла, но уж очень пахнет. Страшно подумать, что тут бывает летом, когда жарко.

В общем, занимаемся мы полезными делами. Лошадь у матушки смирная, как поставили, так и стоит. И вычесывание ей нравится, по-моему. Азамат что-то напевает потихоньку, я поглядываю вокруг, на синее небо, на снежные горы… на калитку. А там одна доска ме-е-едленно отодвига-а-ается, и из образовавшейся щели появляется рука и тянется к щеколде.

– Азамат, – зову тихо. – Там кто-то калитку взламывает.

Азамат выходит из сарая и становится рядом со мной, внимательно следя за вторжением. Калитка слегка скрипит и открывается, в проеме стоит мужик – матушкин ровесник. На нем взъерошенная шуба, в руках большая корзина.

– Здравствуйте, – громко говорит Азамат.

Мужик аж подскакивает.

– Ой! Здрасте! Это откуда же… – Он замолкает, а потом взмахивает рукой над головой, дескать, догадался. – А-а, вы, должно быть, тот самый старший сын Ийзих-хон?

Азамат кивает.

– А-а, – радуется гость. – А я тут живу через дом. – Он машет рукой вдоль по улице. – Вот вернулся с рыбалки, хотел ей рыбки принести, а то ж она приболела… Я ж не знал, что вы приедете. Ну вы ей тогда передадите рыбу-то?

– Да мы с собой много еды привезли, так что вы лучше себе оставьте. Спасибо вам большое, что заботитесь о матери, но ей теперь на пару недель хватит.

– Уж ладно, уж возьмите, – настаивает сосед. – Мы же на ее долю нарочно наловили. Пускай заморозит, потом съест. Или с собой заберете, у вас в столице-то, поди, такой рыбы не сыскать, гляньте!

Он наклоняет к нам корзинку. Там такие туши, что я только на фотографиях и видела. Азамат подходит поближе восхититься уловом. Дальше они с соседом долго обсуждают, какие тут виды рыбы водятся да у какой сейчас нерест, а у какой ход, сыплют непонятными словами и получают от этого массу удовольствия.

– Может, в дом зайдете? – предлагает Азамат.

– Да не, я только на минутку заскочил, а так надо еще еды наварить… А вы не хотите завтра с утра с нами в море? Ийзих-хон вроде говорила, у вас сноровка есть…

– Да была, правда, я давно не рыбачил. Но, может, еще не все забыл. Я бы с радостью к вам присоединился, если вы не против.